Андрей складывал вещи в шкафчик, когда сзади раздался радостный голос Вани:

   - Ну что, Андрюха, готов служить и защищать?

   Это приветствие уже давно стало частью жизни отделения. Ваня всегда приходил последним, хотя жил ближе всех. Приходил и сразу заряжал свой вопрос. За время службы Андрея  только один день начался без этого приветствия – когда умерла Ванина жена. Но только один день. На следующее утро приветствие прозвучало снова. Улыбка была слабая, вымученная, но была. Никто кроме Андрея не знал, как тяжело переживал он потерю.

   - В душе пустота. Давящая, угнетающая... – говорил другу вдовец. – Руки просто опускаются. Но это моя боль. Я не хочу ее возлагать на окружающих, поэтому я и улыбаюсь. Но сердце рвется на части.

   Они подружились еще в училище, вместе пошли служить, вместе демобилизовались, вместе поступали в часть на новую службу.

   Андрей повернулся на голос друга:

   - Я-то готов, а как планируешь служить ты, если еще форменные штаны не одел?

   - Ну, начнем с того, что я еще гражданские не снял. А если мне придется спасать твою задницу, то неважно, в каких штанах я это сделаю, - отпарировал Иван. – В крайнем случае, я и без штанов справлюсь.

   Ребята в раздевалке захохотали. Подобные перепалки были тоже частью жизни отделения.

   - Хорош ржать! – прогремел голос капитана. – Сегодня у нас не просто дежурство. Идем в центр, в оцепление. Так что не настраивайтесь на лирический лад.

   Улыбки сразу потухли. В центре уже которую неделю были беспорядки, но до сих пор их не вызывали в оцепление. Значит, дело плохо.

* * *

   - Правительство не слышит нас, оно занято своими шкурными вопросами и с высоты своего полета не видит нас, обычных людей. Не видят, а, может, и не хотят видеть, в какой ситуации мы оказались. Так больше продолжаться не может! Мы выбирали их, чтоб они блюли наши интересы, а не угнетало нас! Люди, давайте, выйдем и заявим о себе! Обратим внимание на себя! Дадим понять, что наше терпение на грани!

   Ира всегда была активисткой. В школе она была старостой, в старших классах организовывала концерты самодеятельности, дискотеки и вечеринки. В университете она тоже стала старостой и культоргом. Сейчас же, когда в Стране наметился социальный кризис, Ира не могла стоять в стороне. Она ходила на митинги, общалась с людьми, призывала отстаивать гражданскую позицию. Девушка поссорилась с некоторыми друзьями (точнее, они просто перестали с ней общаться), но это не останавливало ее. Борьба за правое дело требует жертв. И Ира была готова на них.

   Выступление перед группой студентов в курилке привело к тому же, что и обычно. Две трети рассосалось, едва услышав первые реплики о политической ситуации. Оставшаяся треть разделилась на две группы: одна – побольше – вяло соглашалась с Ирой, но ни к каким активным действиям готова не была, вторая – поменьше – яростно спорила, осуждая беспорядки в центре. Спорщики тоже не были готовы к активным действиям, но осуждали «революционеров». Ире нравилось слово «революция» и прозвание «революционерка». Было в них что-то романтическое. Что-то, отсылающее на далекую Кубу к Кастро и Че Геваре. Борьба за права народа, за свои убеждения. Так себя чувствовала и студентка-спортсменка-комсомолка-красавица Ира. В этой группе студентов Ира не нашла единомышленников, поэтому она оставила спор и двинулась к воротам универа. Время идти на митинг.

* * *

   - Андрюха, котелок не жмет?

Ванька всю дорогу прикалывался и подсмеивался над ребятами из отделения. Его шутки – то единственное, что хоть как-то разряжало напряжение в отделении. Все чувствовали тревогу. Просто так их не вызывают. Что-то будет.

   Андрей поправил каску и уже хотел было что-то ответить другу, как вдруг у него зазвонил телефон. Чертыхаясь, он полез в карман за телефоном. Некоторое время он слушал голос на другом конце провода, а потом просиял:

   - Правда? Солнышко, я так рад! Я тебя люблю!.. Вечером поговорим... Ага... Целую. Пока.

   - Ребята, Танька беременна! Я скоро стану папой!

   Со всех сторон посыпались поздравления. Каждый норовил ткнуть в плечо, пожать руку, проявить радость за сослуживца. Тревога как будто растаяла. Ваня тоже радовался со всеми. Но в глубине глаз Андрей разглядел глухую тоску. Он обнял товарища за плечо, глядя прямо в глаза, как бы говоря: «Я чувствую твою боль, брат. Я с тобой». Жена Ивана перед смертью тоже забеременела.

* * *

   - Ира, подожди!

   Ее догонял парень с потока. Ира часто его видела, но они не были знакомы, в мероприятиях он обычно не участвовал, на вечеринки не ходил. Что ему может быть нужно?

   - Я слышал твой призыв. Я хочу изменить ситуацию, я устал ждать. Ты сейчас в центр идешь? Можно с тобой?

   Ира удивилась. От этого парня она никак не ожидала, что он пойдет на митинг. Он был слишком тихим, слишком правильным.

   - Да, я иду в центр. И да, со мной можно. Рада, что хоть кто-то меня понял, и кому-то не все равно, что творится в Стране. Пошли.

   Некоторое время они шли молча, не зная, о чем говорить. Политические призывы были неуместны, знакомство тоже…

   Мимо студентов проехал служебный грузовик спецподразделения.

   - Предатели… - сквозь зубы сказала Ира.

   - Почему сразу предатели?

   - Потому что они идут против народа.

   - Это их работа, они приносили присягу. Они выполняют приказы.

   - Они выполняют приказы предательской власти.

   - У них есть семьи, о которых они должны заботиться. А если их уволят, или что еще хуже, арестуют за невыполнение приказов, кто будет это делать?

   Ира вспыхнула:

   - Ты за нас или за них?

   - На самом деле, я против ситуации. Это не ставит меня ни против тебя, ни против ребят из спецподразделения. Я хочу, чтоб в Стране снова был порядок. В кризисе виноваты те, кто стоит у власти, а не простые люди.

   - Простые люди, которые не пытаются отстаивать свои права тоже виноваты. Из-за их бездействия мы имеем, что имеем.

   Они снова замолчали. Виталик, а серьезного, тихого студента звали Виталик, крепко задумался. Ира же негодовала и бурлила, но молчала. Все-таки парень в чем-то был прав.

* * *

   - Блин, смотри, дура какая-то малого с собой принесла, - Ваня кивнул в сторону девушки с грудным ребенком на руках.

   - Мда… Интересно, она хоть понимает, что если тут начнутся потолкушки, ребенок ее не спасет – никто вокруг смотреть не станет.

   Их отделение поставили между собравшимися на митинг людьми и зданием правительства. Ребята смотрели по сторонам, чтобы увидеть, если вдруг начнется заварушка.

* * *

   - Если они не хотят нас слышать – пойдемте к ним и крикнем в самое ухо! – парень с трибуны уже пять минут заводил толпу. Толпа отвечала очень бурно. Они кричали, вопили и потрясали кулаками. В глазах была злость. Надписи на плакатах и транспарантах были тоже достаточно агрессивными. На многих были нецензурные выражения.

   Кто-то двинулся в сторону оцепления. Вся толпа последовала за этими пионерами.

* * *

   - Черт… Они-таки идут. Готовьтесь.

   Ребята подобрались и напряглись. Толпа была невооружена, но численно превосходила оцепление во много раз. К ним шло на глаз человек четыреста-пятьсот, а их в строю было всего 35 человек – вторую группу отправили в оцепление дома Президента.

   - Начинается, старик, - сказал Андрей. – Гляди в оба.

* * *

   Ира заметила, что Виталик отстал. Возможно, его оттеснили другие люди, рвавшиеся заявить о своих проблемах правительству. А может, он просто испугался действовать. «Ну и слабак», - подумала Ира. Она шла отстаивать свои убеждения и не собиралась сдаваться.

   А впереди народ уже уперся в отряд «предателей». Ребята стояли крепко и тоже не собирались отступать.

   Откуда-то сзади полетел кирпич. Разбился о каску, и парень в форме покачнулся, но остался на ногах.

* * *

   - Игорь, ты как? – Андрей чувствовал плечо, но не мог повернуться, проверить товарища, он смотрел перед собой – надеялся увидеть угрозу до того, как будет поздно.

   - Почти нормально, - ответил Игорь. Крепко ругнулся. – Только в ушах звенит немного.

   Он снова выругался.

   К оцеплению через толпу пробивался бойкий парень. Он как раз вещал с трибуны, когда толпа ломанулась к оцеплению. Он вышел в перед и громко закричал:

   - Если вы достойные граждане нашей Страны, пропустите нас! Дайте нам разобраться с теми, кто не дает нам жизни! Не мешайте нам, а лучше, становитесь с нами! Пока у руля эти продажные твари, мы не сможем жить достойно!

   Со стороны оцепления раздался голос усиленный мегафоном:

   - Граждане, разойдитесь. Насилие и открытая агрессия ни к чему хорошему не приведет. Отойдите от оцепления. Освободите площадь. Разойдитесь.

   - Вы или с нами, или с этими тиранами и узурпаторами! – ответил мегафону активист. - Пропустите нас!

   Еще один камень попал в строй. На этот раз крепко досталось в грудь другому бойцу – он упал и не пытался подняться. К нему сразу наклонился другой боец.

   - Ваня! Ваня! Он не дышит, вызовите подкрепление и скорую.

   А камни уже летели не поодиночке, а целыми стаями. Бойцы спецподразделения подняли щиты. Раздался приказ подавить нападающих. Но он едва ли был нужен. После того, как еще трое ребят упали без сознания, строй двинулся на атакующих самостоятельно. Красная пелена застила Андрею глаза. Он приблизительно запомнил, откуда летели кирпичи, и двигался туда, методично успокаивая тех, кто пытался оказывать сопротивление. Он не следил за строем. Перед глазами лежал его бездыханный друг. Короткая, острая боль в левом боку вывела его из транса. Ткнувшему его в бок прилетела в висок дубинка. Андрей сделал еще пару шагов и упал, потеряв сознание.

* * *

   Ира пробиралась вперед, к зданию правительства. Несмотря на начавшуюся потасовку, девушка не собиралась отступать. Она протискивалась среди людей, которые уже потеряли строй – одни старались вырваться из толпы и сбежать, другие горели желанием поквитаться с «предателями». Это броуновское движение сильно затрудняло продвижение к цели. Ира на секунду отвлеклась, провожая взглядом очередного дезертира, а когда повернулась – перед ней возвышался щит. Точнее, целый строй щитов. Мелькнула дубинка, в глазах потемнело, и сознание покинуло тело.

   Ира приходила в себя в палате, ее тошнило, и она снова проваливалась в небытие. Так было пару раз. В очередной раз, она пробыла в сознании достаточно долго, чтоб увидеть в палате маму. В следующий раз ей даже хватило сил спросить, насколько все плохо. Мама поджала губы. «Видимо, очень плохо», - еще успела подумать девушка в очередной раз уходя в забвение.

   Следующее, что она сказала матери, было: «Напишите «Она выполняла свой долг». Мама разрыдалась в ответ.

* * *

   Церемония подошла к концу, все, кто хотел возложить цветы, возложил, кто хотел проститься – простился. Люди расходились. Виталик заворожено смотрел на надгробие. «Ирина Строгова. 1980-2001 гг. Она выполняла свой долг».

   Его взгляд скользнул по двум соседним надгробиям. «Гурадзе Иван. 1977-2001 гг. Он до конца был верен долгу». «Ларионов Андрей. 1976-2001 гг. Он выполнял свой долг». Они выполняли свой долг, как и 25 других погибших в том же столкновении. Как и 178 раненых и тяжелораненых, пострадавших там же. Жертвы были с обеих сторон.

   А ситуация ни капли не изменилась.